Юные защитники Климовской земли. 1941-1943 (продолжение).

Отрывок  из книги военного фотокорреспондента Я.Б.Давидзона «Орлята партизанских лесов».

Штурм Коли Любичева.

  В отряде Колю Любичева сначала определили развозчиком продуктов по отрядам, а чуть позже, после выхода из окружения в злынковских лесах, перевели во взвод боепитания. Взводом командовал Анатолий Сергеевич Киселев, человек мужественный и добрый. Это он первым подал мысль, когда каратели стали преследовать соединение Федорова, отправить всех подростков на Большую землю. В число их попал и Коля Любичев. Как ни просился Коля, как ни доказывал, что у него еще не сведены свои счеты с фашистами, командир был неумолим.
Но не улетел в тыл Любичев. Посидев два дня на партизанском аэродроме, сбежал в отряд. И прямиком к начальнику штаба Рванову.
— Разрешите остаться, товарищ начальник штаба,— обратился он.
— Почему?
— Хочу участвовать в окончательном разгроме немецко-фашистских захватчиков! — бодро выпалил Коля. Потом добавил просительно:
— Поймите, не могу я учиться в такое время…
— Ладно, иди. Доложи Киселеву, что я разрешил остаться!
Из Корюковки, районного центра Черниговской области, в соединение А. Ф. Федорова пробрался связной. Его сообщение потрясло даже бывалых партизан: в тюрьме каратели держат около девяноста арестованных, им грозит казнь. На минувшей неделе более ста советских граждан было расстреляно «за связь с партизанами», как значилось в приказе коменданта. Жизнь остальных заключенных находилась в смертельной опасности. Среди арестованных немало семей партизан, были там жена и дети командира взвода Феодосия Ступака, бывшего председателя Тихоновичского колхоза.
В Корюковке фашисты и их помощники чувствовали себя в безопасности. Крупный гарнизон был вооружен до зубов.
— Именно потому, что фашисты чувствуют себя спокойно, мы и разгромим
их,— закончил доклад о предстоящей операции на совещании командиров
Федоров.— Мы должны доказать фашистам, что им не удастся безнаказанно издеваться над советскими людьми!
Городок еще спал, когда первые партизаны проникли на его улицы. Разведка снимала часовых и ликвидировала патрули. Однако напасть на тюрьму внезапно не удалось: фашисты уже несколько дней несли усиленную охрану важных объектов. Жаркая схватка разгорелась у комендатуры. На железнодорожном вокзале партизанам пришлось выбивать полицаев едва ли не из-под каждого вагона да из огневых точек, оборудованных по всем правилам военного искусства.
И Коля Любичев был среди тех, кто пробивался к городской тюрьме. Фашисты, засевшие в каменном здании тюрьмы, встретили наступавших пулеметным огнем. Партизаны начинали атаку за атакой, но каждый раз откатывались назад.
— Гранату! Противотанковую гранату! — вскричал Ступак.
Отчаянный смельчак, командир взвода Ступак подобрался почти к самому
пулеметному гнезду, откуда гитлеровцы поливали свинцом партизан. Но без гранаты врага не осилить. А пройти к Ступаку было невозможно: один партизан, попытавшийся было подползти, лежал мертвый, а второй — раненый — стонал за невысоким забором.
Коля уже успел сделать несколько рейдов в тыл за патронами и гранатами и теперь вместе со всеми вел обстрел тюрьмы. Но пули только крошили кирпич да подымали красную пыль.
Создалось странное положение: Ступак находился в нескольких метрах от пулемета и ничего не мог с ним поделать, а его товарищи видели это и были бессильны чем-либо ему помочь…
Коля услышал крик Ступака: «Гранату!», когда собирался вновь ползти за боеприпасами. Ему показалось, что слово это обращено к нему. «Ведь так можно целый день пролежать под огнем,— подумал он,— а фашисты в это время расправятся с заключенными».
— У кого есть противотанковая граната? — крикнул Коля.
— У меня… Только куда ты, парень… тут мышь не проскользнет.
— Давай!
До Ступака никак не меньше семидесяти метров простреливаемого пространства. Ни ямки, ни деревца. Голо, как в пустыне.
Коля Любичев пополз. Пули взрывали землю рядом. Он не думал о том, что его могут убить. Он думал, что во что бы то ни стало должен донести гранату — ведь от этого теперь зависит жизнь десятков людей! Время остановилось для него, вся жизнь сжалась до размера этих семидесяти метров. Немец-пулеметчик, наверное, увидел ползущего партизана: пули свистели над самой головой, сбили шапку. Но маленькая фигурка, вжимаясь в землю, медленно продвигалась вперед. Коля уже хорошо видел Ступака и слышал, как тот кричал: «В землю, в землю гляди, а не на меня!»
Ступак схватил протянутую ему гранату, приподнялся на локте и швырнул прямо в амбразуру. В следующий миг он вскочил на ноги и понесся к железным тюремным воротам, хотя фашистские автоматчики продолжали вести огонь. Ступак стал прикладом сбивать замок. Коля вдруг отчетливо увидел, как, цепляясь пальцами за гладкий металл, Ступак сполз на землю…
— Ура! Ура! — раздался мощный клич, и партизаны поднялись в атаку.
Через несколько минут все было кончено. Из камер выходили люди и обнимали своих спасителей. Обнимали, целовали и Колю Любичева, и он кого-то обнимал и что-то говорил. А из памяти не шел Ступак, который так смело бросился на врага…
На всю жизнь запомнил Коля, как стояли вокруг своего бездыханного командира партизаны, и среди них было двое ребят — его ровесников — сыновья Феодосия Ступака…

Войну 14 летний Николай Любичев закончил на Волыни, когда соединение А. Ф. Федорова вышло навстречу наступавшим частям Советской Армии.
— Спасибо, сынок, за верную службу советскому народу,— сказал на прощание Федоров.

А.Ф. Федоров

В армию Колю не взяли — несовершеннолетний. Отправился он домой в с.Хоромное Климовского района. На месте родного дома увидел заросшее бурьяном пепелище. Разыскал бабушку: было у нее четверо сыновей, все четверо сложили головы за Родину. Остался Николай жить у нее. Стал работать в колхозе.

 В 60-е-70-е годы, бывая в Киеве, Николай Петрович Любичев обязательно навещал А.Ф. Федорова. Прославленный партизанский командир всегда с радостью и уважением встречал своего юного бойца.

    Н.П. Любичев  1973 год.